Большой материал под названием "Жизнь мертвого дома" вышел сегодня, 24 июня, на страницах газеты "Московский комсомолец". Главная героиня, 36-летняя Екатерина Мешкова, поделилась впечатлениями от пребывания в брянском психинтернате, куда, цитируем, "ее упекла в интернат родная мать, под молчаливое согласие бывшего мужа. Официальный диагноз Кати: «Слабая эмоциональная воля и ложные религиозные убеждения». Казалось бы — всего-то! Но это послужило поводом уложить ее в «дурку» на пожизненное содержание."
Как пишет автор материала, когда-то Катя была в своем родном Брянске известной личностью: женой и директором суперпопулярного в городе музыканта Сергея Лаленкова. Работала в городской администрации, в отделе культуры, училась в педагогическом колледже. Сережа занимался музыкой: писал песни, руководил музыкальной группой.
Затем девушка ударилась в религию, отношения с матерью и супругом испортились.
— И я решила уехать к подруге в глухую брянскую деревню, — вспоминает Катя. — Вещей у меня было мало, и 15 километров до деревни я дошла пешком. Шла не спеша, пели птицы, золотая осень. Пришла к Лене только к вечеру. Оказывается, подруга звонила мне много раз, пока я шла. Волновалась. Мать и мужа уже успела на уши поставить. Короче, все они нагрянули к нам на следующий день. А я босиком хожу по деревне, хотя холодно. Тут у матушки моей чуть ли не инфаркт. Представляете, я до этого вся в пирсинге, рокерша, а тут босая в длинной юбке в деревне. Меня силой увезли в город, вызвали психиатрическую помощь и поместили на лечение в больницу.
Вот что рассказывает Катя по поводу лечебных учреждений, в которых ей удалось побывать:
— Это миф, что в подобных учреждения лечат. Все, кто попадает туда, — уже, считай, не люди. Не знаю, почему государство и врачи решили, что если у человека не в порядке с головой, то ему не нужны горячая вода, удобные кровати, теплый туалет. Почему-то психам не положен телевизор, книжки, спортзал, церквушка, чтоб молиться и прочие «излишества». Я уже молчу про такие блага цивилизации, как Интернет и мобильный телефон. Настоящая тюрьма. С той лишь разницей, что из тюрьмы можно выйти, пусть и через 20 лет. А оттуда — вообще никакой надежды.
В психушках процветают гомосексуализм, жуткое пьянство (медсестры же нелегально и приносят больным алкоголь), аборты и самоубийства. Те, кто в своем уме, не могут долго переносить жизнь там. Практически на моих глазах одна женщина повесилась на колготках (у нее было пятеро детей, которых ей не разрешалось навещать в детском доме даже с сопровождающим)...
...Сами больницы в ужасном состоянии. Ремонта не было там много-много лет. Все обшарпанное, разбитое. Белье желтое, старое. Кормят черт-те чем — сало отварное с овсянкой, жидкий суп. Из одежды одно тряпье — телогрейки до сих пор выдают. Да что говорить! Я очень надеюсь привлечь спонсоров и оборудовать в моем интернате хотя бы спортивный уголок. Там же молодые тоже лежат, пусть хоть спортом занимаются. В медпункте нет элементарных лекарств — даже йод бывает «по праздникам».
Аспирин — одна таблетка от всех болезней. Ни ЭКГ, УЗИ. Ничего! Один парень там умер из-за банального флюса — никто не мог ему помочь, а в нормальную больницу увезти не удосужились. Зато в интернате умеют сделать аборт или вызвать преждевременные роды.
Автор материала побеседовала и с бывшим супругом Екатерины. Процитируем:
— Когда мы поженились, она была нормальной, — вспоминает бывший муж Сергей. — А потом крышу снесло: стала религией увлекаться, возомнила себя неизвестно кем, всех учила жизни, как что делать. Ее надо было лечить!
— И это, по-вашему, повод отправлять человека на всю жизнь в интернат? Она что, опасна для общества, вы считаете?
— Да нет, она не опасна... Да, все эти заведения ужасны. Но не я же в этом виноват! Она сама не захотела жить со мной, ушла неизвестно куда. Потом вернулась с ребенком. Кто его должен был воспитывать?
Сейчас Катя живет в Нижнем Новгороде и работает в благотворительном фонде им. Петра и Павла, который осуществляет сестринский уход за тяжелобольными и стариками. Она твердо намерена через суд восстановить свою дееспособность. Однако обратный путь очень долгий и трудоемкий.
— Сегодня моя жизнь не стоит и ломаного гроша, — вздыхает Катя. — Я не могу устроиться на работу, не могу забрать дочку, выйти замуж и родить ребенка, не могу купить квартиру, если у меня появятся деньги. Пока у меня в паспорте стоит штамп психинтерната «недееспособна» — я не человек.
Но она старается не унывать. Катя Мешкова организовала благотворительный проект «Давайте дарить людям радость». Она собирает подарки и пожертвования, сама кое-что покупает и отвозит все в психинтернат, где провела долгие годы. Вот такая у нее слабая эмоциональная воля.
